передать мне записку, но сделать это можно будет только один раз. Больше – опасно. Генри».

Я предполагаю, что Харлан и Салли Коттери видели эту записку. Если так, они знали, что свое имя мой сын обвел сердечком. Я задаюсь вопросом: может, именно это убедило Шеннон? Я задаюсь и другим вопросом: а требовалось ли ее убеждать? Возможно, она больше всего хотела, чтобы ребенок (которого она уже любила) остался с ней и на законных основаниях. Но этих вопросов Арлетт не коснулась, рассказывая историю своим жутким, тихим голосом. Возможно, на Шеннон ей было наплевать.

После разговора с Викторией Генри приходил к проулку у магазина сладостей каждый день. Я уверен, он понимал, что вместо Виктории могли явиться копы, но чувствовал: выбора у него нет. На третий день Виктория наконец-то пришла. «Шен ответила сразу же, но я не могла сообщить раньше. В дыре, которую кое-кому хватает наглости называть музыкальной комнатой, нашли чью-то сигарету, и пингвины вышли на тропу войны».

Генри протянул руку за запиской, и Виктория отдала ее в обмен на сигарету. Записка состояла из четырех слов: «Завтра. В два часа ночи».

Генри обнял Викторию и поцеловал. Она радостно рассмеялась, ее глаза сверкали.

– Господи! Ну почему некоторым девчонкам так везет?!

Им, несомненно, везет. Но если принять во внимание, что в итоге Виктория вышла замуж, у нее трое детей и красивый дом на Кленовой улице в лучшей части Омахи, а Шеннон Коттери не пережила проклятия того года… так кому из них, по-вашему, улыбнулась удача?

«У меня есть немного денег, и я знаю, где взять еще», – написал Генри, и он знал. Спустя считаные часы после поцелуя с бойкой Викторией (она сообщила Шеннон: «Он там будет со свадебными колоколами») молодой человек в шляпе с широкими полями и бандане, закрывавшей рот и нос, ограбил Первый национальный банк Омахи. На этот раз добыча налетчика составила восемьсот долларов – приличный куш. Но на сей раз охранник оказался более молодым и более ответственно отнесся к своим обязанностям, что создало определенные трудности. Грабителю пришлось выстрелить ему в ногу, чтобы ретироваться с деньгами. Чарльз Грайнер выжил, но рана вызвала заражение (в этом я могу ему посочувствовать), и ногу пришлось ампутировать. Когда осенью 1925 года я встретился с ним в доме его родителей, к случившемуся он относился философски.

– Мне повезло, что я вообще выжил. Когда наложили жгут на мою ногу, я лежал в луже крови глубиной в дюйм. Готов спорить, докторам пришлось использовать целую коробку «Дрефта», чтобы отмыть кровь.

Когда я попытался извиниться за сына, он отмахнулся:

– Зря я вообще подошел к нему. Шляпу он надвинул на лоб, бандана закрывала рот и нос, но глаза я видел хорошо. Мне следовало понять, что он выстрелит не задумываясь, а у меня нет шансов вытащить оружие. Все это читалось в его глазах. Но я тогда был молодым. Теперь я старше. А вашему сыну стать старше не удалось. Я сочувствую вашей утрате.

* * *

После этого ограбления Генри располагал достаточной суммой, чтобы купить автомобиль – хороший автомобиль, надежный, для дальних поездок, – но устоял перед искушением. (Написав это, я вновь испытываю чувство гордости – не такое уж сильное, но не вызывающее сомнений.) Мальчишка, который выглядит так, словно начал бриться одной или двумя неделями раньше, может купить почти новый «олдсмобил»? Конечно же, представители закона заинтересуются им.

Поэтому вместо того, чтобы купить автомобиль, Генри его украл. Опять остановил выбор не на хорошей машине, а на неприметной модели «форд»-купе. Именно этот автомобиль он припарковал за католическим домом при монастыре Святой Евсевии. Именно в него села Шеннон, выскользнув из своей комнаты и прокравшись вниз с дорожной сумкой в руке. Она вылезла через окно в ванной, которая примыкала к кухне. У них было время на один-единственный поцелуй – Арлетт мне этого не рассказала, но мое воображение это нарисовало, – а потом Генри направил «форд» на запад. К рассвету они уже катили по автостраде Омаха – Линкольн. Проехали мимо его старого дома – и ее тоже – около трех пополудни. Возможно, посмотрели в этом направлении, но я сомневаюсь, чтобы Генри сбросил скорость. Он не хотел останавливаться на ночь в тех местах, где их могли узнать.

Так началась их бродячая жизнь.

Арлетт нашептала мне об этой жизни больше, чем я хотел знать, но у меня так щемит сердце, что я могу описать только самые общие моменты. Если вы хотите знать подробности, напишите в Общественную библиотеку Омахи. За скромную плату вам пришлют гектографические копии статей о «влюбленных бандитах», как их стали называть (и как они называли себя сами). Вы, возможно, сможете найти какие-то истории и в подшивке вашей ежедневной газеты, если живете не в Омахе: финал этой истории оказался таким душещипательным, что получил общенациональную известность.

Красавчик Хэнк и Прелестная Шеннон – так окрестила их «Уорлд гералд». На фотоснимках они выглядят невероятно молодыми (и, разумеется, такими они и были). Я не хотел смотреть на эти фотографии, но смотрел. Крысы могут кусать по-разному, не правда ли?

У украденного автомобиля лопнула шина среди песчаных холмов Небраски. Двое мужчин шли по дороге, когда Генри ставил запаску. Один выхватил обрез, висевший у него на особой перевязи под пальто – в годы освоения Дикого Запада такой называли бандитским гвоздодером, – и направил на влюбленных беглецов. У Генри не было шанса достать пистолет. Оружие лежало в кармане, и, попытайся мой сын сунуть туда руку, его бы убили. Вот так грабителя ограбили. Под холодным осенним небом Генри и Шеннон рука в руке дошли до ближайшего фермерского дома, а когда фермер открыл дверь и спросил, чем он может помочь, Генри нацелил пистолет ему в грудь и ответил, что ему нужен автомобиль и деньги.

Девушка, которая сопровождала его, сообщил фермер репортеру, стояла на крыльце и смотрела в другую сторону. По словам фермера, ему показалось, что она плакала. Он сказал, что ему стало ее жалко, поскольку она была такая миленькая, и беременная, как старушка, живущая в башмаке [25], и путешествовала с молодым бандитом, что не могло привести ни к чему хорошему.

«Она пыталась остановить его? – спросил репортер. – Пыталась отговорить от ограбления?»

Фермер ответил, что нет. Она просто стояла, повернувшись спиной, словно думала: раз она ничего не видит, значит, ничего и не происходит. Старую колымагу фермера нашли около железнодорожной станции в Маккуке с запиской на сиденье:

Мы возвращаем ваш автомобиль. Вышлем украденные деньги, как только сможем. Мы взяли их у вас только потому, что попали в критическую ситуацию. Искренне ваши, влюбленные бандиты.

Кто придумал такую подпись? Вероятно, Шеннон, потому что записку написала она. Они не хотели подписываться настоящими именами,